И в пролёт не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать. Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа.(с)
Ночью было жарко, поэтому я сложила одеяло и убрала его на стул. Утром проснулась под одеялом. Накрыть меня никто не мог, а как я сама это сделала - в упор не помню. Это невозможно было бы сделать во сне, ведь надо, как минимум, сесть, взять это одеяло, нормально его расправить, а потом уже накрыться. А я в упор не помню, чтобы я хотя бы просыпалась среди ночи. Как заснула, так и встала по будильнику уже. Мне вот интересно, если я способна такие вещи среди ночи проворачивать, не запоминая, чем я ещё занимаюсь? Может, я вообще лунатик, а не знаю об этом? Но нет вроде. Или это какая-то мистика... Я тут писала когда-то, что среди ночи чувствовала, как кто-то глалит меня по руке и, будучи в оцепенении от ужаса, услышала внутри себя мысль этой женщины, она говорила, что просто хотела поправить одеяло. Это была добрая мысль, я чувствовала, но всё равно пиздец как жутко. Потом я это пыталась списать на усталость и недосып, а теперь одеяло опять... Конечно, вероятнее всего, я сама. Но почему я ничего не помню? Это не механическое движение - просто накрыться. Надо было за ним привстать, расправить... Как так-то?
Как после анестезии (не знаю делали или нет когда-либо тебе общий наркоз) - человек встает с кушетки и ложится в кровать сам, он в сознании уже в операционной, но никогда этого не помнит - как личность просыпаешься позже, а все что до этого просто не существует, хотя тело встало прошло полметра, село и легло.
А родители не заходят к тебе в комнату?
А насчёт того момента, когда меня по руке гладили, кроме шуток, я настолько кожей это чувствовала, что можно было кирпичный завод построить от силы моего страха. И голос этот был в голове, но не мой. Даже не голос, а будто мысль чью-то услышала. И не один раз такое было. Один раз та же женщина (по ощущениям) мне что-то другое говорила, но я опять так перепугалась, что почти сразу все её слова из головы вылетели, надо было записать. Но в такой момент двинуться не можешь, не то что писать. Хочется орать, но даже это не получается, полное оцепенение. Хотя ничего плохого мне там не говорили, наоборот, это всё было с такой нежной заботой и теплом, какого мне никто никогда не давал. А всё равно я струсила.